Родион Газманов, музыкант, бизнесмен: «Все мы чьи-то дети»

В России нет человека, который бы не знал, кто такой Родион Газманов. Зато не каждый знает, например, о том, что сегодня у него больше концертов, чем у Нюши или группы «Вельвет», которых ныне записали в новые «звезды». Интервью с Газмановым-младшим публиковали самые рейтинговые издания нашей страны. Не стали исключением и мы. Нашему корреспонденту Родион рассказал о том, какие у него отношения с отцом, что связывает его с нанотехнологиями и как попасть к нему «в друзья» в соцсетях.

– Родион, судя по интервью и новостям, у вас довольно-таки насыщенная, полноценная жизнь. Не обидно, что некоторые вас до сих пор воспринимают именно как сына Олега Газманова?

– Но ведь это же на самом деле так, я его сын. Все мы чьи-то дети. Другое дело, когда кто-то начинает: «Вот, смотри, чего добился твой отец и чего добился ты…» Такие сравнения, на мой взгляд, нелепы. Во-первых, нужно учитывать нашу разницу в возрасте. Во-вторых, мы с отцом живем в разное время. В-третьих, у нас совершенно разные векторы развития. Ну и наконец, подобные вещи говорить незнакомым людям просто некрасиво. У него колоссальный опыт в музыке, у меня опыт и прекрасное образование в экономической сфере. Под какой знаменатель нас подводить?..

– Чем занимаетесь сегодня? Какое у вас образование?

– Образование у меня высшее, я с отличием закончил Финансовую академию при правительстве Российской Федерации. По окончании академии первой моей работой стала должность финансового аналитика в крупной торговой сети «Детский мир». Тогда я свои знания использовал на все 100%. Позже я начал занимался проектным управлением: в этой работе экономические знания использовались процентов на 5-10. Однако отмечу, что в любом случае для управленческой деятельности человек должен иметь финансовое образование. Как нам говорили неоднократно в институте, система финансов – это система кровообращения для предприятия. Не понимая этого, хороших управленческих решений не примешь.

Конечно, я занимаюсь и музыкой. Но, к сожалению, она пока не приносит мне больших доходов, скорее, тут больше затрат. Поэтому основной доход приносит проектное управление. Например, сейчас у нас в раскрутке находится крупный инновационный продукт для сельского хозяйства – Nano-Gro. Это мощнейший регулятор роста, который, не являясь ни генно-модифицирующим, ни токсичным веществом, очень серьезно влияет на растения, запускает природные механизмы, помогающие растению защититься от воздействия неблагоприятной среды. Регулятор роста широко используется в США, Канаде, Израиле, Китае, Турции, а также в странах Европейского союза. Недавно он пришел в нашу страну, и мы продвигаем его сейчас. В отличие от традиционных агрохимикатов, которые, как правило, очень вредны для человека и, как ни крути, оказывают негативный эффект и на растения, «Нано-Гро» основан на нанотехнологиях. То есть активные компоненты в препарате содержатся в малой степени. Это является наноуровнем. Мы получаем прибавки к урожаю от 10 до 25%.

– Легко ли крупные региональные хозяйства идут на контакт с вами?

– Есть хозяйства, которые каждый год ищут новые препараты и новые технологии. И это правильно. С такими людьми приятно и работать, и общаться, потому что они настроены прогрессивно. Другие говорят: «Нет, не надо! Мы как возделывали свою землю 20 лет, так и будем продолжать возделывать!» Такое слышать печально. Хотя у каждого хозяйства, у каждого руководителя свой путь. Тем не менее из 10 сельскохозяйственных предприятий девять идут навстречу.

– Что нужно сделать, чтобы сельское хозяйство в нашей стране поднять на достойный уровень?

– Субсидировать. Без государственной поддержки очень трудно. У нас для любого фермера получение субсидий на закупку техники, горюче-смазочных материалов и агрохимии представляет собой целую проблему. У фермеров на Западе больше возможностей, чем у наших. Дело в том, что на Западе немножко проще рисковать, на мой взгляд. У них это не вопрос выживания из года в год, а лишение прибыли. Прибылью можно рисковать. У нас же постоянно все находятся на грани банкротства и боятся любых экспериментов.

– А вы как считаете, чем и как можно вывести страну из кризиса? И если бы вы вдруг стали президентом, с чего вы бы начали?

– Я никогда не представлял себя президентом и как бы вел себя, оказавшись на столь ответственном посту. Думаю, что это тот уровень и та должность, до которой я еще политически не дорос. Как в любом другом деле, я бы собрал вокруг себя очень опытных и грамотных людей и постарался бы построить работу так, чтобы все было достойно и правильно.

– Родион, не сложно совмещать сельское хозяйство и музыку?

– Отнюдь. К счастью, современные технологии позволяют нам всем совмещать очень многое. Я могу участвовать в записях песен, не находясь в студии, например. Сегодня расстояние уже не имеет того значения, которое оно имело раньше. Поэтому мне достаточно легко совмещать свой бизнес и музыкальную работу. И рад, что у меня есть такая возможность.

– Ваш музыкальный коллектив – группа «ДНК». Кто придумал это название и что оно означает?

– Вы не в курсе, что такое ДНК? Это дезоксирибонуклеиновая кислота, присутствующая в каждом организме и в каждой живой клетке, она несёт информацию о наследственности каждого живого организма. Кто из ребят из моей группы придумал взять за основу названия эту аббревиатуру, я уже и не помню, это же было десять лет назад.

– Вы можете охарактеризовать музыкальное направление, в котором работаете? Это рок?

– Я очень аккуратно отношусь к категоризации, потому что как только ты назовешь что-то каким-то словом, тебя сразу начинают ограничивать. Мы играем то, что нам нравится. То, что мы чувствуем. По эмоциональности подачи это рок, по текстам – глубже, чем рок.

– Вы сами пишете и стихи и музыку?

– В 80% случаев – да. Несколько песен написал для меня отец – из тех, которые он никогда не исполнял сам, потому что они не попадают в его формат.

– Олег Газманов сегодня помогает вам финансово?

– Нет. Когда мне исполнилось 18, я получил от него последние карманные деньги. На этом родительская финансовая помощь закончилась.

– На что вам не хватает заработанных средств?

– Пока не удалось заработать на яхту и на личный самолет. Но все еще впереди. В принципе, я получаю удовольствие от жизни вне зависимости от того, сколько зарабатываю.

– У вас есть долги? Кредиты? Ипотека?

– Ни того, ни другого, ни третьего. И я этим очень горжусь. Есть родительский долг, который я до сих пор возвращаю, но к деньгам это не имеет никакого отношения.

– Правда, что вы строите для себя дом?

– Да, он находится за городом, не в черте Москвы. Это дом, в проектировании и строительстве которого я принимал непосредственное участие. Я знаю в нем каждый уголок, знаю, где и какие провода идут. Так что мой дом – самая настоящая крепость. Дом сделан из кирпича, оштукатурен, покрашен. Кстати, в ближайшее время собираюсь ставить баню, она будет из дерева.

– А какой стиль преобладает в интерьере вашего жилья?

– Я бы назвал его скромным модерном. Там нет сусального золота и антикварных картин. Не люблю вычурности в интерьере.

– Чего бы вам хотелось достичь через двадцать-тридцать лет?

– Как минимум записать платиновый альбом. Закончить ремонт своего дома. Известно ведь, что ремонт невозможно закончить, можно только приостановить. Ну и конечно, через двадцать-тридцать лет хотелось бы уже быть с детьми точно и, возможно, даже с внуками.

– А сколько детей хотелось бы?

– Пока не планировал. Как получится. Но не меньше двух.

– Интернет переполнен слухами о ваших спутницах. Может, стоит развеять их и приподнять завесу тайны: кто на сегодняшний день ваша девушка?

– Нет, я на это не согласен. Думайте, что хотите. Следите за «Яндексом» и размножайте домыслы.

– В СМИ прошел слух, что отец запретил вам жениться на ровеснице: мол, брак будет идеальным только с женщиной младше мужчины как минимум на 15-20 лет… Можете как-то прокомментировать эти слухи?

– Могу. Это самый большой бред, который родился в прессе при освещении моего дня рождения. Отец ждет не дождется, когда сын предоставит ему внуков, и разница в возрасте его абсолютно не волнует. На самом деле это я торможу и пока не делаю предложения. Просто я не готов ставить штамп в паспорте и заводить детей, пока не буду точно уверен, что рядом со мной тот человек, с которым я хочу провести всю свою оставшуюся жизнь.

– Вообще вы часто встречаете в прессе неправду о себе?

– Куда чаще, чем правду! На самом деле я прекрасно понимаю: есть люди, которые читают такие вещи и получают от этого удовольствие. Есть журналисты, которые ради таких читателей стремятся из любого пустяка раздуть скандал, создать интригу, достичь так называемого «вау-эффекта». Чтобы читатель прочитал и воскликнул: «Ну ни фига себе, Газманов запретил сыну жениться!» Оно и понятно: правдивые вещи читать скучно. Сегодня люди воспринимают прессу исключительно как развлекательную литературу, и с этим ничего не поделаешь.

– Какой была самая большая нелепица, которую вы читали о себе?

– В одном издании как-то написали, что в 15 лет я сбежал из британской школы домой, причем даже без паспорта. Я сразу представил себя переплывающим Ла-Манш с гитарой в зубах. Получилась довольно веселая картинка. Вообще на подобные вещи у меня в голове стоит «желтый» фильтр. Я не воспринимаю всерьез ни такие статейки, ни сами издания, которые их публикуют.

– У вас есть блог в Интернете? Вы зарегистрированы в какой-нибудь из социальных сетей?

– Да, я зарегистрирован на Mail.ru и в ЖЖ, на «Одноклассниках», «ВКонтакте», в Facebook. На всех этих сайтах я бываю регулярно, делаю записи, выкладываю файлы и слежу за тем, что пишут мои друзья.

– Как часто к вам «просятся» в друзья? Легко ли вы идете навстречу таким «страждущим»?

– В «Одноклассниках», в ЖЖ и на Mail.ru – легко, поскольку использую их как пиар-площадки. Кроме того, на этих сайтах не нужно взаимно друг друга «френдить». А вот Facebook и «ВКонтакте» использую уже в личных целях и там всех без разбора не принимаю, стараюсь фильтровать, добавляю только тех, кого хоть немного знаю, или тех, кто знает моих друзей: все-таки когда заходишь на сайт и видишь ленту новостей, хочется читать новости о знакомых, а не посторонних людях.

– А о том, что есть люди, которые общаются в соцсетях от вашего имени, слышали?

– Да, в курсе. Обычно я не обращаю на них внимания, но, если мои двойники зарываются, я выхожу на связь с администрацией конкретного сайта и профайл самозванца удаляют в течение 15 минут.

– Интернет-поклонницы вас одолевают?

– Не сильно. Чаще все ограничивается словом «привет». Своим молчанием ты даешь понять человеку, что не можешь общаться с ним на ежедневной основе. И, как правило, люди это понимают.

– Часто ли у вас просят автографы или просят сфотографироваться, охотно ли вы это делаете и не раздражает ли это вас?

– Не раздражает. Если только человек внаглую не тянет меня за руку в неизвестном направлении, чтобы я попозировал перед фотокамерой с ним и его нетрезвыми товарищами. От таких невежливых предложений я принципиально отказываюсь.

– Родион, а какие девушки вам нравятся? Блондинки или брюнетки? Худые или аппетитные? И какая лучше – умная или красивая?

– Все это крайности, в которые я бы не хотел впадать. Встретив девушек, одну – с избыточным весом, а другую – страдающую анорексией, я пройду между ними и пойду дальше. Не могу сказать, что внешность – это главное или не главное. И не стану выбирать между красивой дурой и умной некрасавицей. Считаю, что красота – это правильное сочетание и умственных способностей, и внешних качеств.

– Что такое любовь?

– Сложно сказать. Если вы можете сказать, что любите какого-то человека за то-то и то-то, это уже никакая не любовь. Невозможно препарировать это чувство. Вот когда появляется пелена в глазах, перехватывает дыхание, и ты понимаешь, что пойдешь за этим человеком хоть на край света, но не понимаешь, почему это случилось, – вот это любовь.

– Ваше сердце свободно?

– Мое сердце занято музыкой и полно романтики!