Мария Аронова, актриса: «В 23 года жизнь моя закончилась – я потеряла маму. И если бы не этот поистине космический мужчина Женя…»

За те неполные 30 минут, что длился наш тет-а-тет, мы успели и посмеяться от души, и погрустить, а Мария Валерьевна так даже «промочить» глаза. Встречайте! Бесподобнейшая актриса, заслуженная артистка России, замечательнейшая собеседница и просто, я вам скажу, очень хороший человек, который не нуждается сегодня ни в каких представлениях – Мария Аронова!

Надежда в любом случае умирает последней, так ведь?

– Впервые вы снялись в кино в 95-м, практически сразу после окончания вашей актерской альма-матер – театрального училища имени Щукина…

– Да, у Сергея Урсуляка в «Летних людях».

– 13 лет минуло с той поры, Мария Валерьевна… Скажите мне, такой ли вообще вы представляли свою карьеру в кино?

– Нет… Думаю, что нет. (Пауза.) Надежда в любом случае умирает последней, так ведь?.. Кого я в основном играла в кино за эти годы? Вечные подружки главных героинь, мама главной героини, жена главного героя, (улыбаясь) скоро я буду бабушкой главной героини… В общем, все то, что избежала в театре, я это с лихвой получила в кино. (Пауза.) Ну, наверное, Господь не дает всего. У меня серьезная ниша занята в театре Вахтангова – я играю там мощнейшие роли, а вот в кино… С другой стороны, все равно судьба распределяет, наверное, справедливо все.

– Значит, существует все-таки некая неудовлетворенность…

– Однозначно.

– А как вы считаете, вот почему не произошло всего того, чего вы хотели?

– Во-первых, я не нашла своего учителя в кино. Я актриса театральная. И работаю я, наверное, театральными методами. То есть в тот момент, когда мне нужно было этому учиться, этого не произошло. А мне надо было встретить того же Станислава Сергеевича в 95-м году. Тогда, я думаю, у меня все покатилось бы совершенно по-другому.

– Станислава Сергеевича Говорухина?

– Конечно. Вы смотрели «Артистку»? Работа с ним для меня явилась большим открытием. Я, конечно, не хочу никого обижать, в моей жизни было огромное количество молодых режиссеров, с которыми мне удалось поработать, которые профессионализмом своим, талантом, образованностью потрясали меня, но то, что я соприкоснулась с Говорухиным и его командой, – для меня это громадное счастье и радость!

Еще я вам могу сказать, что я актриса ведомая. Для меня безумно важен человек, который называется режиссером. В театре у меня есть такой, с 90-го года еще – Владимир Владимирович Иванов, мой театральный педагог, мой мастер, мой отец творческий, который и по сей день продолжает меня делать, воспитывать, вынимать из меня новое. Вот такого бы человека мне в кино! Но, увы… Вот только лишь сейчас, с появлением Говорухина в моей жизни, у меня появились какие-то надежды.

– Нынче снимаетесь в чем-нибудь?

– Я готовлюсь. (Улыбается.) И боюсь, уже вся трясусь, скажу вам честно. Нет, правда – для меня это будет большим испытанием! Мне предложил большую роль Юра Грымов. Съемки у нас будут начинаться в июне, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… По Улицкой, моей любимой. Это детское кино, где я буду играть домовую. Роль – огромная! И я уже знаю, что моим партнером непосредственным должен стать Саша Семчев.

Я не заношусь, но при этом…

– Вы дорогая актриса?

– Я? Наверное… в меру дорогая. То есть я не заношусь, но при этом… (Улыбаясь.) Ну, в общем, да, достаточно дорогая.

– Если я вас попрошу, вы сможете мне назвать ваш заработок, скажем, за один съемочный день?

– Старт с двух с половиной тысяч. Максимально – пять.

Если уж и заморачиваться на новое жилье, то либо на таунхаус, либо на коттедж

– То, что вы до сих пор живете не в Москве, а в Долгопрудном – это…

– Во-первых, трусость страшная. Понимаете, там ведь стены, которые мне помогают. Это квартира моих родителей, в которую принесли меня из роддома и моего старшего брата Сашу. Во-вторых, мы перевезли туда мою замечательную и любимую свекровь Людмилу Федоровну, которая теперь живет в Долгопрудном всего в пяти минутах ходьбы от нас. И если сейчас нам куда-то выезжать, значит, бабульку мы опять вынуждены будем дергать... В-третьих, это все, что касается удобства парковок машин в Долгопрудном, все, что касается музыкальной школы, детской творческой школы, в которую ходит моя младшая девочка. И еще соседи, которые являются моими друзьями и к которым мой муж Женя, воспитывающий ребенка, может всегда обратиться за любой помощью.

У нас вон недавно были крестины, я стала крестной мамой дочки Миши Полицеймако, с чем его и поздравляю – мы стали, наконец-то, родственниками! Но парковалась я при этом у Мишиного дома минут 25. Для меня это нереально долго!

Хотя мы купили квартиру в Москве, это не секрет. Спасибо большое театру Вахтангова и, конечно же, Юрию Михайловичу Лужкову, который в свою очередь дал свою резолюцию на письме, адресованному ему из театра. Но мы эту квартиру сдаем. Она нас кормит в какой-то степени. В какой-то степени. Огромная квартира, да, но… Знаете, если нам и заморачиваться на новое жилье, то, я думаю, что это будет либо таунхаус, либо коттедж.

Я, чайки, Волга, рыба, книжка, если нужно… Красота!

– А скажите-ка мне, когда вы в последний раз рыбачили?

– Летом. Я и зимнюю рыбалку очень люблю, но не езжу, к сожалению, на нее – у меня кожа не выдерживает. Но вот зато лето-о-м… График моей жизни строится так, что летом, с 17 июля по конец августа, я принадлежу только своей семье, реке Волге и рыбалке. И это даже не обсуждается!

– Но откуда у вас подобная страсть?

– От папы, я думаю. Папа – рыбак. Он-то меня и приучил к этому… Знаете, в нас с братом родители заложили одну очень важную вещь – чувствовать и понимать свой организм как инструмент. Это для любого человека очень полезная вещь, а для творческого – так и подавно, в первую очередь! То есть, образно говоря, чувствовать, когда «инструменту» нужна перенастройка, когда его нужно заново, образно говоря, покрыть лаком, эти вот все вещи…

Я долго не могла понять, почему большое количество людей или, скажем, мое присутствие на каких-то больших празднествах заканчивается всегда депрессией. Моей депрессией. Меня «съедают». Абсолютно. Полностью. И когда я это поняла совершенно четко, возникла абсолютно точная идея о том, что излечить меня может только одиночество. Аккумулироваться я могу только в одиночестве…

На Волге у нас есть свои катера, моторы, меня в пять утра увозят на остров, на котором до половины двенадцатого дня я нахожусь одна. Я, чайки, Волга, рыба, книжка, если нужно… Красота!

– Спиннинг?

– Я на хищника не охочусь. Не очень люблю. Я достаточно пассивный человек. И, тем не менее, да, это спиннинги, причем мы купили практически морские спиннинги, где-то – донка. А в основном я либо «лещу», либо это сазанья рыбалка.

– А сеточка?

– Сети – никогда! Ни при каких обстоятельствах! Я не выношу всего этого. Я могу еще оправдать и понять местных жителей, да? Но я-то?.. Ведь не помираю же с голоду?

– Мария Валерьевна, простите, но не могу тогда не обойтись без этого вопроса…

– (Улыбаясь.) Про трофеи-то? 6 килограмм 350 граммов – сазан. Для женщины – это очень даже прилично.

– С ума сойти! И что – прямо сами вытащили?

– Сама. Правда, учитывая то, что эта рыбина поймалась на очень высоком склоне, мой муж Женя держал наверху удилище, а я спустилась с подсачиком вниз. Но крови мне она попортила, конечно, прилично! А это была именно она – в брюхе находилась икра…

– Но зато невкусная рыбка оказалась – старая же, похоже?..

– (Улыбаясь.) Почему? Фантастический был вкус! Сазан, только что выловленный – он сладкий. Когда ты вылавливаешь сазана, обрабатываешь и кладешь его на сковородку – м-м-м, вкуснее рыбы нет!

Нужно взять печень, причем говяжью, не надо мудрить!

– А, собственно, с кем я спорю? «Кулинарка, каких поискать!» – буквально захлебывается Интернет.

– (Смеется.) Я люблю готовить, да. Единственное – у меня, конечно, на это, совсем нет времени. И очень часто мальчики мои питаются благодаря моей свекрови или любимому ресторану, в который я, бывает, звоню и говорю: «Ребята, надо это, это, это! И вот это еще!»

– Какой-нибудь фирменный рецепт лично от Марии Ароновой!

– Я могу вам сказать, что, например, очень легко готовить в домашних условиях паштет печеночный. Это очень выгодно вообще, здорово! Нужно взять печень, причем говяжью, не надо мудрить. Снять с нее пленку, обжарить, пропустить ее через мясорубку, туда же положить жареный лук и жареную морковь в большом количестве. Потом с помощью обыкновенного миксера надо взбить все это дело, уже прокрученное через мясорубку, добавить туда граммов 150 сливочного масла и положить еще обязательно немного черного перца, соли и непременно мускатный орех. Все это дело еще раз прогнать через миксер и поставить минут на 40 в морозилку. Вкуснота – необыкновенная! А главное, есть полнейшая уверенность в том, что бутерброды вы будете наворачивать именно с настоящим печеночным паштетом. Облизывая пальчики, гарантирую!

В силу того, что я баран, и стены пробиваю…

– А еще я про вас вычитал в том же Интернете, что без вышивания вы тем более не можете жить! (Моя визави смеется.) Без чего еще, интересно, не представляет своей жизни Мария Аронова?

– Если мы говорим про хобби, то я непременно должна сказать о машине. Ибо я – совершенно сумасшедший автомобилист! Обожаю водить машину, для меня это несказанное удовольствие! Знаете, я работала два месяца, не покладая рук, потому что человек упертый, который однажды сказал сам себе: в марте этого года ты должна поменять машину!.. До этого у меня был крошечный паркетник HRV Honda, который верой и правдой отъездил со мной три года: и на Волгу возил, и… да что только не делал! Но я поняла, что мне надо пересесть на другую машину. А тут мои друзья… вернее, поначалу это были друзья только моего брата, он у меня иконописец, реставратор, а это ребята, с которыми Саша связан по профессии. Так вот они ездят на «Лэнд Роверах Дискавери 3».

– Я так и думал – про джипы-внедорожники речь пойдет!

– Да. И вот однажды я увидела у них эту машину. Обошла ее со всех сторон, села за руль, посидела в ней – и поняла: я сделаю все для того, чтобы, не влезая в семейный бюджет, в марте справить себе такую машину.

– И?..

– В силу того, что я баран и стены пробиваю, я 31 марта вывезла из салона точно такой же «Лэнд Ровер»! Черный, с белым салоном…

– Поздравляю! Кожаным?

– Кожаным, да. (Смеясь.) А сейчас ловлю себя на мысли, что у меня наверняка будет портиться настроение, когда придется парковаться…

Что еще? Я люблю собак. У меня две собаки.

– Большие?

– Нет, у меня английский бульдог и чау-чау. Я люблю водить моторную лодку на Волге. Мы с Женей даже получили специальные права для этого – такая организация как ГИМС теперь на этом железно настаивает, даже если ты выходишь на воду на обыкновенной резиновой лодке.

А вообще, если говорить всерьез, откидывать все… Важнее и нужнее, главнее, чем мои дети и мой муж, наверное, нет ничего и никого в этой жизни.

Мама для меня была воздухом, звездами, солнцем, всем!

– Слушайте, что ни увлечение, так, я бы сказал, мужское!.. Откуда это?! Опять папа постарался?

– Вы знаете, наверное, это из-за достаточно серьезного количества мужских гормонов, которые во мне присутствуют. Думаю, что так, да… И образ жизни у меня, в общем-то, мужской. (Пауза.) Мы же ведь волею случая поменялись ролями с мужем…

Знаете, я в своей жизни встретила поистине космического мужчину. Неземного какого-то… Меня иногда спрашивают: что такое в вашем понятии «настоящий мужчина»? Так вот, настоящий мужчина для меня – это очень мало говорящий и очень много делающий человек. Муж мой – космический. Довериться женщине в том, что его никогда не укорят по поводу незарабатывания денег?!.. Ну, видимо, меня нужно просто очень сильно любить и очень серьезно мне верить.

Муж занимается домом. Он не работает. Вернее, работает и работа у него адская. Потому что он растит детей. Он вырастил сына, которому будет 17. Сейчас он растит нашего общего ребенка, которому сейчас четыре. Дом, хозяйство, собаки… И все остальное.

– Редкое счастье для актрисы.

– Я не знаю, за что мне это дано… (Долгая пауза.) Знаете, в 23 года случилась непоправимая вещь в моей жизни – ушла моя мама из жизни. Человек, который являлся не просто моим родителем и советчиком, это был мой аккумулятор. И, в общем-то, начиная с 23 лет, жизнь моя… закончилась. Да. То есть я – не Маша Аронова, я больше не дышу, как дышала, я не вижу так солнце… (Долгая пауза.) Наверное, в жизни каждого человека потеря родителей – огромная трагедия. Для меня – это… Ну вот была машина, да? И вдруг у нее вынули мотор. И как-то вот она едет потом так… по инерции, под откос… Как это ни страшно звучит.

– Простите, а папа ваш…

– Папа мой жив, слава тебе Господи, и дай Бог ему здоровья. У папочки потрясающая жена – Татьяна Михайловна. Мы очень дружны. Но мама для меня была всем. Она была воздухом, она была звездами, солнцем, всем!.. И когда я осталась одна с четырехлетним ребенком на руках, потому что мы развелись с мужем, знаете… (Пауза. На глазах у Ароновой появляются слезы.)

Папочка, слава Богу, нашел себе вторую половину. Чему я несказанно рада. Брат уже достаточно далеко жил от меня со своей семьей. Я осталась абсолютно одна. Плюс, правда, еще ближайшая подруга. Ее зовут Таня Седокова, она теперь мой директор. Это женщина, с которой мы дружим уже 23-й год. И которая помогла мне растить Влада. И вот когда Владику было семь лет, появился Женя в нашей жизни… Человек, который взвалил на себя все. Он заменил мне маму, папу… друзей, подруг… Всех. Он старше меня на 15 лет. И, знаете, он не только мне муж. Он мне еще и родитель, и советчик, и… наверное, такая Вселенная моя. Очень хочу, чтобы он был здоров, потому что самые страшные мысли мои – это нет Жени… Это страшный сон вообще в моей жизни!

– Никогда не надо об этом думать – мысли материальны…

– Не надо, не будем, да.

Для меня самое страшное – это внутренне ощущение того, что мной кто-то управляет

– И, тем не менее, все равно мне кажется… да и не только мне, всем тем, кто знает вас по ролям в театре и кино, что вы – стопроцентная оптимистка по жизни!

– Да, это опять от папы.

– Мария Валерьевна, ваш совет тем людям, кто попал в плен депрессии?

– Вы знаете, мне очень трудно советовать, потому что я не очень понимаю, как можно достичь этого на практике, это не мои знания, меня просто научили этому… Я считаю, что человек может избежать любых проблем (если мы сейчас не говорим о серьезных проблемах, связанных со здоровьем, когда, видимо, нужно каким-то образом бороться внутри, каким – не знаю), если научится работать с собой. Для меня самое страшное – это внутренне ощущение того, что мной кто-то управляет. Понимаете, если я отталкиваюсь – это я так решила. Это я так думаю. Это мне надо. Я поступаю так, потому что мне так нужно.

А почему вдруг это со мной произошло? «Маш, а потому-то, потому-то, потому-то!» – говорю я сама себе. То есть, понимаете, как только человек себе объясняет внутренне, тогда да – все о’кей. Но как только человек пускается в этот вот омут… Сход с горы – вот это самое страшное! Ужас в том, что тебя никто не вытащит, ни-ко-гда, ни при каких обстоятельствах!

Поэтому, мне кажется, надо прислушиваться к себе. Нужно быть о-очень жестоким человеком по отношению к самому себе. Очень жестоким! Но и очень добрым, одновременно.

Поздние дети, они совсем другие…

– Ваши сын и дочка Сима – актеры подрастают?

– Сын у нас учится на первом курсе в театральном институте, в «Щуке». А дочка, думаю, будет… Если ничего не поменяется, то на сегодняшний момент я вижу в ней замечательное качество, которое должно присутствовать в любом талантливом человеке, актере – актерская наглость. Когда человек ничего не боится. Сейчас она ребенок. Как говорили нам педагоги в театральном вузе: нельзя переиграть на сцене детей и животных. Потому что это абсолютная вера в предлагаемые обстоятельства. Понятно, что у нее сейчас абсолютная вера в предлагаемые обстоятельства. Но, тем не менее! Она совершенно ничего не стесняется. Она очень развита, потому что с ней все время папа. Которому 50 лет. Который разговаривает с ней, как со взрослой девочкой. Она выдает, конечно, несусветные рулады абсолютно!.. Самое главное – поздний ребенок. А отсюда и совет мой всем. Если у людей есть возможность потянуть с рождением детей – надо тянуть.

– Смело…

– (Улыбается.) Хотя, с другой стороны, я несказанно рада тому, что иду, а рядом со мной идет парень, который на полторы головы меня выше – и я понимаю, что это мой сын. Но! Ощущение материнства может прийти только после 30 лет. С моей точки зрения. По крайней мере, я делаю выводы из того, что происходило в моей жизни. Все то, что раздражало в парне, хоть я и не показывала вида, теперь это все умиляет в дочери. А самое главное, что ты уже мудрый, ты уже понимаешь эксклюзивность каждой секунды в жизни этого человечка. А это так важно! Первый шаг, любое слово, любой поворот головы – это не слова… Наверное я бы по-другому рассуждала, если бы сидела с ребенком. Наверное это для меня не было бы так важно. Но в силу того, что я «воскресный папа», я получаю ну просто сумасшедшее удовольствие от того, что за ней наблюдаю! Поздние дети, они совсем другие…

А это что? Тысяча долларов на… ремонт молотка?!

– Не знаю – правда это или нет, но мне сказали, что вы большая любительница анекдотов… Последний анекдот, над которым вы посмеялись от души?

– Слушайте, я не знаю… Все то, что рассказывали, это так неприлично… Вот все это одно безобразие, которое рассказывают в актерских кругах, почему-то сразу вспоминается! (Общий смех.)

– В принципе, это уже ответ.

– Точно!.. Ай, ладно, слушайте. Но предупреждаю, он немножко тоже такой… на грани. Но я смеялась. Мне его рассказал Геннадий Викторович Хазанов.

Значит, мужчина уезжает в командировку. Приезжает с отчетом о том, сколько и на что он потратил деньги. Начальник его смотрит, говорит: «Так… Гостиница – понятно. Питание – ясно. Так, а это что? Что?! Женщины – 300 долларов?! Ты что – с ума сошел? Как мне это своему начальству подавать?! Ты бы хоть другими словами заменил. Скажем, написал бы не «Женщины», а «гвозди». Думать же надо!» Следующая командировка, новый финансовый отчет. Тот смотрит: «Так… Питание. Транспорт. Канцелярские товары. Гвозди – 300 долларов. А это что?! Тысяча долларов на… ремонт молотка?!» (Общий смех.)

– Спасибо вам, Мария Валерьевна!