Игорь Старыгин, актер: «Я так и не смог перестроиться…»

13 июня нашему знаменитому и всеми любимому Арамису стукнул 61 год. И сразу же на следующий день наконец-таки начались съемки столь долгожданной последней, четвертой части легендарных «Мушкетеров»!

«Моя жена – с Урала, а зятем был… турок»

– Игорь Владимирович, давайте представим такую ситуацию: я приезжаю в Москву и… ну, скажем, волею случая провожу с вами целый день. Где я побываю за это время и что увижу?

– (Улыбаясь.) Вы увидите мою жену. Первым делом.

– Познакомите?

– Да. Екатерина Табашникова. Мама работала учительницей, а папа ее, Игорь Табашников, – в газете.

– М-м-м?

– Да. (Улыбается.) Так что я… в общем, кое-что знаю про вашу «кухню». Тем более она сама тоже журналист, но только фотожурналист. Работает в «Собеседнике».

– Ваш личный фотограф!

– Ну, в принципе, да. Где-то да…

– И вот мы знакомимся с ней, и…

– Провожаю до машины Екатерину… (Смеется.) Кстати говоря, Игоревну!

– На работу?

– Да. Она очень много работает. Рано уезжает, очень поздно приезжает, и практически мы, кроме выходных дней, не видимся… Затем мы с вами едем на мою очередную репетицию в театр. Либо на телевидение. Много на телевидении у меня сейчас работы… Вот. Обедаю. Отдыхаю. Играю с кошкой.

– Вы ж собачником по жизни были.

– Увы… К сожалению, собак нет уже. И уже тяжело с ними, знаете ли. Это ведь и ранние вставания, и ранние гуляния, это же все обязывает. Собака – она ж ведь не меньше, чем ребенок, требует к себе забот... Поэтому вот кошка. Да, хожу еще кормить котят! Которые у нас почему-то стали появляться регулярно в подъезде на первом этаже, в подвале там. (Смеясь.) Как бы так вот потихонечку выращиваю их, а потом мы их раздаем…

– А что это за работа на телевидении?

– Я очень часто работаю у Лолиты, у Малахова. Ток-шоу.

– В качестве почетного гостя?

– Скорее, консультанта.

– Ну, хорошо, а с дочкой своей вы меня познакомите?

– (Улыбается.) Познакомлю. Но она тоже очень серьезно занята сейчас.

– Все продолжает писать полотна?

– Нет, к сожалению. Вот с тех пор, как рассталась со своим бойфрендом, – увы… Она же жила в Турции несколько лет. И плохое очень у них было расставание. И все хорошие картины, которые мне у нее очень нравились, она оставила там. Я говорю: «Ну давай заберем!» Но она ни в какую. Категорически.

– А муж-то, что – остался в Турции?

– Так ведь он и был… турком. (Улыбается.)

– Вот как?.. И сейчас она в Москве.

– Да, теперь она в Москве, занимается бизнесом, работает… (Пауза.) ну, как бы это сказать… по пошиву, менеджменту… Она и у Кляйна работала. В общем, по таким вот…

– …модельным.

– Модельным делам, правильно. (Закашливается, закуривает сигарету.)

«Я не просто скандальный»

– Я тут фразочку одну вашу выписал… «Я ведь псих по жизни! Точнее, в последние годы стал особенно нервным».

– Ну вот вы и заметили это, наверное, с утра. (На самом деле во всем был виноват администратор актера. Не согласовав со Старыгиным ни место встречи, ни время для нашего разговора, лично мне он передал следующее: «В обед смело набирайте его номер, Игорь обо всем предупрежден, будет вам и интервью и фотосессия». Но начнем с того, что я его разбудил! А что было дальше… «Мне никто ничего не говорил! Интервью хотите?! Тогда платите!!! Что значит – в смысле? В самом прямом смысле этого слова! Я за бесплатно это не делаю! И вообще я сейчас обедать собираюсь. А когда я кушаю, я ни с кем и ни на какую тему общаться не намерен!» Чуть позже, в самом начале нашего разговора, я поинтересуюсь у Старыгина: «Собственное позирование за деньги – это вы серьезно?» «Да нет, конечно, – ответит он мне, улыбаясь. – Просто я тогда злой был. А когда я злой, могу наговорить все, что угодно!» – Авт.)

– В связи с чем это у вас, Игорь Владимирович?

– Не знаю, с годами, с возрастом… И с тем, наверное, что я предъявляю слишком много претензий к людям, которые не профессионалы, понимаете? Могу сказать, что я – профессионал. Во всех отношениях. Я никогда ни на минуту не опоздаю никуда! Я никогда не дам – как некоторые вот сегодня, да? – за кого-то обещание сделать что-то, если я этого сам так и не сделаю… И когда я вижу теперь зачастую вокруг себя СОВЕРШЕННО непрофессиональных людей – меня это раздражает. Раздражает и хочется убить! Иногда. (Пауза.) Вот ЭТО ВСЕ ушло, понимаете? Куда это ушло? Осталось в Советском Союзе? Я не знаю, но это ушло: хорошее отношение к работе, к друзьям, к профессии… Ну вот, УШЛО! Не знаю почему…

– Ваши теперешние редкие съемки в кино – по этой же причине?

– Возможно, и так. Возможно, некоторые режиссеры просто боятся со мной связываться – мол, он скандальный. Но я скандальный ПО ДЕЛУ. Я не просто скандальный… (Пауза.) Когда я работал… А я, на секундочку, работал с такими мастерами, как Герасимов, Хейфиц, Зархи, Ростоцкий, Ташков! Извините, и когда Хейфиц приходит вот с такой пачкой… Я сначала думал, что у него карты. А это не карты, это была раскадровка. Каждого! Кадра! Сзади, сбоку, общие сцены, средний план, крупный, «восьмерка» и так далее. Он уже ВСЕ ЗНАЕТ, как завтра будет снимать! Мы с ним репетируем, в конце он говорит: «Так, завтра текст знать, сейчас пойдем ко мне поужинаем, чайку попьем, потом отдыхать, спать, и завтра в восемь, Игорь, за тобой заедет машина – на «Ленфильм» едем». Вот, пожалуйста. И я прихожу, и я все знаю! И мне в удовольствие! И импровизации одна за одной! Потому, что я уже в материале, понимаете? Потому, что он мне все уже рассказал. Кто я, про что надо играть, с кем, кого я люблю, кого ненавижу, к кому равнодушен, вот ВСЕ!.. И когда сейчас сидит какой-нибудь пац-цан двадцатилетний и говорит: «Игорь Владимирович, ну как снимать-то будем?» – все… Мне таких слов говорить не надо, я готов за это УБИТЬ, еще раз повторяю!.. Это ж не моя, это уже твоя профессия! Зачем ты учился-то?! На тебя деньги тратили. Или родители деньги давали или государство. За что?! Вот ты сидишь, пацан, и ты не знаешь, что тебе делать со мной, с актером, которому шестьдесят с лишним лет уже?!

«Цветок в проруби»

– …Зато теперь одни сплошные «суперзвезды» кругом.

– Ну-у, об этом я вообще даже не хочу говорить…

– А что вообще вот в вашем понимании – звезда?

– Да нет такого слова российского! Звезда! Русского. Понятия, вернее. Нету у нас звезд! У нас… спичечные вспышки! Кто, кто звезда?! Ну кто?.. Да даже и Орлова не была звездой, уверяю вас, я с ней работал в Театре Моссовета. Нормальная, простая женщина!

– С Пляттом, Раневской вы еще там делили сцену…

– Совершенно верно, имел честь. С Марковым…

– Простые люди.

– А-бык-но-венные. Они были великолепными актерами, и все. Никакой звездной болезни у них не было и никаких суперзарплат, как вот сейчас, да – миллионные у всех этих псевдозвезд!.. Нормально. Ходили себе простые люди… (Смеясь.) В день получки у служебного входа их ждали алкаши вечно. «Ростислав Янович, вот вчера вы о-очень здорово играли!» – подходит к Плятту какой-нибудь… «жмурик». Типа, вчера он был на спектакле. Якобы. «Потрясающе, бесподо-обно играли, Ростислав Янович!» Он говорит: «Сколько?» – «Пятерочку бы…» (Общий смех.)

– Раневской на ее легендарный острый язычок, случаем, не попадались?

– Было как-то. Помню, Гена Бортников что-то приболел, и я срочно ввелся, буквально за десять дней, на его очень серьезную, большую роль Дульчина в спектакле «Последняя жертва» по Островскому. Финал, устраиваю для коллег легкий банкетик, говорю: «Ребят, может Раневскую пригласить?» – «Да перестань ты, она уже не ходит ни к кому на банкеты! А вообще, конечно, зайди, поблагодари хоть…» Захожу: «Фаина Георгиевна, я надеюсь, не помешал вам сегодня на сцене?» Нервы, чего уж там говорить, психовал, конечно, я ужасно! Блестящая актерская пауза, и вдруг: «Ну как тебе сказать?.. Конечно, болтался, как… цветок в проруби». (Общий смех.) «Но играть будешь, будешь играть, будешь…» Для меня это была, вы ж понимаете, просто высшая похвала! Ну и потом я, естественно: «Может к нам на бокал шампанского?» «Нет, нет, мальчик мой, – сказала она мне, – я уже не пью, у меня печень, почки… И вообще, – тут она сделала еще одну очень хорошую актерскую паузу, – я уже теперь дама С КАМЕНЬЯМИ!»

«Я просто везунчик»

– Еще одна ваша фраза: «Я ужасный лентяй! Меня надо все время толкать, чтобы я что-то делал!»

– Да.

– Но как это высказывание сочетается с вашим профессионализмом?

– …А, наверно, никак. (Пауза.) Нет, если я что-то делаю, то стараюсь это делать всегда профессионально. Если я делаю. (Улыбается.) Но вот для того, чтобы я начал что-то делать, – вот это, о-о-о!.. Тогда меня надо сильно пнуть под зад.

– Так всегда было по жизни?

– Ну-у, нет. Наверное, последнее время. (Улыбаясь.) Но я ведь не юн уже, не молод, когда, что называется, все, все, все САМ хочешь! Сам вечно куда-то стремишься, прыгаешь, бегаешь… Уже не стремлюсь. Правда. Ну есть оно и есть. А нет – так и… фиг с ним, нету! (Улыбается.) Но, кстати, вот Катерина мне порой дает по мозгам: «Ты чего сидишь?! Посмотри – там этот это делает, тот – то-то, а ты – все сидишь и кукуешь?!» Ну-у… кукую и кукую. У меня уже есть то, что у меня есть. И больше мне не надо. «Нет, ты еще должен поработать! А ну вставай, хватит лежать!!!»

– А вообще, вот положа руку на сердце, вы довольны в принципе, как сложилась ваша судьба актерская?

– Я везунчик. Я просто везунчик. Это надо просто Боженьке еще раз поклониться, сказать ему спасибо за то, что он помог мне сделать в жизни даже больше того – гораздо больше! – чем я хотел и желал. Или мечтал, если хотите. Ну… так вот СЛУЧИЛОСЬ. Мне постоянно везло. Тьфу-тьфу-тьфу, стучу. Везло всю жизнь. Просто везло… Если бы не случайное мое появление в «Доживем до понедельника», кто знает – что б со мной тогда было?.. Фильм, который меня вывел на киноарбиту. Это просто случайность. Как все бывает частенько в кино. Да и в жизни вообще… Так и дальше пошло. Театральный институт для меня тоже был случайностью. Я не мог понять – ну почему нельзя выйти спокойно на сцену и не рассказать стишок какой-то? Почему все волнуются-то?.. Я пошел со своими друзьями туда за компанию. Как… как бригада помощи, что ли, такая. (Улыбаясь.) Портвейн им приносил для храбрости, разливал по сто грамм в садике…

– А потом «хлопнул» и сам пошел!

– Ну да. «Что такое?!» – помню, твердил им. «Я ничего не понимаю! Один «свалился», другого убрали, третьего, девчонку потом… Че здесь сложного-то?!» Зашел сам… «Что будете читать?» – «Теркина!» Я! Вот такая сопля, слащ-щавый весь, красивенький мальчуган такой – и вдруг «Теркина»! С каких дел? Я не знаю…

– «Проходите сразу на третий тур».

– Да, и прошел, и поступил. На раз. НИКАКИХ трудов для меня это не составило! Раз – и поступил. Раз – и окончил с красным дипломом. Как семечки щелкал… Но потом, правда, были кое-какие неприятности. Я ОЧЕНЬ хотел в Театр сатиры – не взяли. В «Современник» взяли, Ефремов взял, но у меня была проблема с армией. Он говорит: «Мы тебя не отмажем…Увы. Поэтому давай-ка только после приходи». В Театр Гоголя не взяли! Это вообще фантастика! Театр, который тогда, да и сейчас, был, к сожалению, далеко не лучшим театром Москвы… ТЮЗ. Какой еще там ТЮЗ? С каких дел?.. «Что это за театр вообще?!» – думал я тогда… Но ничего. Пришел. Начал работать. А рядом со мной в массовках бегали и Лия Ахеджакова, и Инна Чурикова, и великая Князева, травести…

– История расставила все точки над «i».

– Ну, в принципе да. Наверное, так. Но и еще раз я говорю – это, что называется… (Смеясь.) так хорошо легла карта моя!

– Или как еще говорят – случайный человек. Вы – случайный человек, Игорь Владимирович. Человек случая.

– Да! Наверное, да.

«И мы все возвращаемся с небес…»

– «Мушкетеры»… Значит, все-таки собрались, значит, все-таки Боярский добился своего!

– Не говорите. (Улыбается.) Лучший мне подарочек на день рождения. Это ж надо так совпасть: 13-го у меня день рождения, а уже прямо на следующий день – первая съемка в Одессе! Естественно, я отмечал только 14-го. И только с друзьями!.. Шестьдесят один год.

– Представляю, как вы погуляли!

– А вот и нет. Во-первых, не такая уж и дата, вся пышность и размах были в прошлом году, в юбилей. А сейчас – нет. (Улыбаясь.) Мы очень скромненько посидели, без излишеств, знаете ли.

– Да разве ж мушкетеры умеют так?

– (Смеясь.) Да не-е-ет, нет, уже сейчас не то. И здоровье не то. И надо себя держать в форме хорошей… И фехтование для нас уже сложно. И лошади, все эти скачки. И уже есть какая-то опаска… Знаете, мы сделали, по-моему, довольно достойный задел вот теми тремя частями «Мушкетеров», так ведь? И сейчас слететь с этой планки – это оч-чень плохо. Поэтому надо хотя бы на ТОМ уровне все сделать, понимаете?.. Ведь прошло тридцать пять лет со времен съемок первых «Мушкетеров»! Это вообще уникальный случай! Чтобы после первого фильма, через тридцать пять лет, собрались те же актеры, на те же роли, с тем же режиссером – и сняли новую историю о мушкетерах!

– Так Смехов же вроде за границей теперь живет? И работы, говорят, у него там невпроворот.

– Как я понял, он уже вернулся в Россию. По крайней мере, квартиру он себе здесь купил уже новую. Вот-вот должен позвать на новоселье…

– И чем же заканчивается все-таки? Я знаю, были споры долгое время, каким делать финал: трагическим или все же счастливым?

– (Улыбается.) А мы компромисс нашли. Дело в том, что новый фильм наполовину будет посвящен нашим детям. В двух словах сюжет таков. Это я вам по секрету говорю. Наши дети – Атоса, Портоса, Арамиса и Д’ Артаньяна – начинают искать сокровища Мазарини, чтобы, образно говоря, сделать Францию свободной от всякой там разной нечисти. Но у них ничего не получается. А мы уже все умерли, мы уже на том свете. И тогда детям предлагается вызвать наши души с небес, чтобы помочь им в этом предприятии. И мы все возвращаемся с небес, и вместе с детьми совершаем этот великий подвиг – освобождаем Францию и все такое прочее…

– Хэппи-энд, в общем!

– Да! Конечно! То есть мы как бы и живы, и в то же время не живы.

– Игорь Владимирович, а вот ответьте мне… Вы на самом деле, как говорят, большие, что называется, НАСТОЯЩИЕ друзья по жизни с остальными «мушкетерами»?

– Так было всегда. Эта дружба существует и сейчас. И надеюсь, будет еще много-много лет, до самой смерти… Не бывает такого, чтобы я хотя бы разок в несколько дней не пообщался по телефону, допустим, с Мишкой или там с Валей Смирнитским. Кто-то на гастролях, кто-то на съемках, на спектаклях, у каждого своя работа, НО… (Улыбается.) Ну уж раз-то в месяцок мы НЕПРЕМЕННО встречаемся все вместе у кого-нибудь дома и устраиваем такое…уже небольшое, легкое, но застолье.

«Меня хранит кто-то»

– Мне кажется, вы довольно замкнутый в Москве образ жизни ведете…

– В принципе, да.

– В последние, наверное, особенно годы.

– Да, да…

– Помимо профессии каков еще круг ваших интересов сейчас?

– …Не знаю, мне интересно с самим собой. Мне неинтересны тусовки. Все эти вот модные наши, да? Многие спрашивают: «А что ты не ходишь?» Верите, у меня если открыть ящик почтовый, там разных таких вот приглашений, знаете, сколько? Презентации, открытия, юбилей, на это, на это, на это… Ну не знаю. Все одно и то же. И потом, когда я вижу… вроде бы, обеспеченных людей, да? У которых, казалось бы, все в этой жизни в полном шоколаде. Но когда они… БЕГУТ за бокалом вина или бутербродом на этой презентации, встают в эту очередь совковую за куском этой… рыбы, или за салатом каким-то, ЭТО… Я на это смотреть не могу! Нет. Я – все: «Поехали отсюда на фиг!» Лучше какое-нибудь кафе. Малолюдное.

– Малолюдное – это чтоб узнавали да приставали поменьше?

– Понимаете, я не пижон. Но я узнаваем. Вот чисто фактурно. Есть актеры – он наденет черные очки, кепку, и уже как бы не он. А я что ни надеваю – все равно меня узнают!

– Напрягает?

– Не то слово! Знаете, я БЕШУСЬ, когда слышу порой от наших каких-нибудь звездунов или звездунь о том, КАК они обожают своих поклонников! Своих зрителей! «О, я готов им свое сердце отдать! Когда меня узнают и берут автографы – я так счастлив! Я просто готов… да даже перецеловать им задницы – о, мои поклонники!» А мне хочется сразу спросить эту звезду – где ты видишь этих своих поклонников? Ты их видишь из окна своего нового шестисотового «Мерседеса»!.. Да? У меня нет шестисотового «Мерседеса», у нас есть такая нормальная среднего класса машина, которой в основном пользуется моя жена…

– Одна на семью?

– Естественно. Hyundai Accent. И пользуется ей, как я уже сказал, практически только Катя. А я? Я хожу в магазин, я хожу на рынок, я езжу в метро, я езжу в трамвае… Где та звезда, которая готова ж… целовать своим поклонникам? Пусть проедет хоть раз вот так на трамвае или в метро – когда на тебя показывают пальцем, хватают за руку и приглашают выпить сто пятьдесят грамм! А если ты отказываешься, ты г… для них! Зазнался, и вообще ты не человек!.. Вот что бы они ТОГДА сказали? Как бы они любили наших замечательных зрителей? Я их тоже люблю. Тоже, поймите! Но – со стороны. А вот ежели все же занырнешь ты во всю эту зрительскую любовь – сколько она уже загубила нашего брата, а? Во всех смыслах. Понимаете, о чем я говорю?.. Вот это любовь, наша, российская. Потому, что она безгранична… А границы нужны.

– Вот только откровенно. Вы УЮТНО, комфортно себя чувствуете в нашей нынешней российской жизни?

– (С ходу.) Нет! Нет. Неуютно. И некомфортно я себя чувствую в сегодняшнем дне. (Пауза.) Понимаете, я так и не смог перестроиться… Хотя, в принципе… ну что? У меня все есть. У меня есть квартира. Небольшая, но в центре Москвы. У меня есть машина. У меня есть дача. Небольшая, деревяшка, летняя чисто, но есть. У меня есть друзья. И вроде бы все нормально. Чего мне больше-то надо?.. Но все равно… (Пауза.)

Не знаю, у меня есть сожаление о том месте, которое я занимал в той России. Вот там я занимал свою… как говорится, ячейка у меня была своя. Здесь у меня ее НЕТ. Просто нет… Я не жалуюсь. Мне не на что жаловаться. Господь Бог меня и так бережет. И ангел-хранитель вроде не дремлет. Ведь СКОЛЬКО у меня было ситуаций, когда я мог вообще уйти из жизни! По разным причинам… (Вновь закуривает.) Меня хранит кто-то. И дай Бог, спасибо тому великому и могущественному, кто меня хранит.